Стратегический консультант и прогнозист Владимир Стус об обращении президента Франции гражданам Европы, плане Макрона по централизации, объективных противоречиях между европейскими странами, внутренних проблемах и вероятности распада ЕС и стран в него входящих.
Поглощенные украинской избирательной кампанией, мы не замечаем не только важных, но даже кардинальных процессов, происходящих за пределами нашей страны. А они во многом определяют внутриукраинские события. Недавно президент Франции напрямую обратился к гражданам Европы. По форме это была предвыборная программа, по содержанию – план кардинального реформирования и преобразования ЕС.
По сути это план централизации, который поможет вдохнуть в ЕС вторую жизнь и избежать ее распада. В качестве отрицательного примера Макрон приводит Брекзит и те убытки и потери, которые он повлечет. В связи с чем предлагает создание целого ряда структур. Прежде всего европейского агентства по защите демократии от иностранного вмешательства на выборах в странах ЕС. Вероятно, говорить уже об этом поздно, скорее, тут нужно говорить уже о вмешательстве одних стран ЕС в выборы в других странах. Налицо и ухудшение отношений: заместитель министра внутренних дел Италии встречается с «желтыми жилетами» и обещает им поддержку в противостоянии с президентом Франции. Или, например, введение европейских правил, направленных против разжигания в интернете насилия и ненависти. Это цензура 2.0, это путь России, путь Китая.
Нужно заметить, что и цензура 1.0 была введена во Франции Людовиком ХIII. При нем, в 1618 году был выпущен Регламент книготорговцев и книгопечатников, по которому вводился предварительный просмотр печатной продукции. Можно понять, когда ограничения вводят Китай или Россия, но когда цензуру вводит Европа, больше не может быть речи ни о свободе, ни о демократии. Демократическая Франция больше ничем не отличается от недемократического Китая.
Следующее предложение Макрона – создание новой шенгенской зоны, общая политика в отношении мигрантов. Франция страдает от мигрантов больше всех. Вообще, страны ЕС делятся на три группы: страдающие от наплыва мигрантов, умеренно наполненные, как, например, Ирландия, и использующие мигрантов для ускорения роста своей экономики, например, Польша. И если последняя согласится на это предложение, то значительную часть роста своей экономики она потеряет. По такому же пути пошла и Германия, выдавливающая, с одной стороны, нежелательных мигрантов из исламских и африканских стран, и одновременно стимулирующая приток мигрантов из, например, Украины.
Здесь существуют объективные противоречия между странами. Еще один шаг к утрате национальных суверенитетов – создание общих пограничных сил. Если у Италии, у Франции в этом необходимость имеется, то ряду европейских стран это не нужно, например, той же Швеции. Следующим предложением было создание европейского бюро по вопросам беженцев. И здесь снова различие интересов при падении доверия к евробюрократии. То, что предлагает Макрон, по сути предложение плодить бюрократию, управление «по случаю», то есть самый примитивный и неэффективный способ управления.
Он вступает не только в противоречие не только с субъективными интересами стран, но и в жесткую борьбу с национальными структурами, с национальной бюрократией. Кто захочет отдавать контроль над пограничной службой и захочет ли этого сама пограничная служба, впрочем, как и все остальные структуры, которые Макрон предлагает централизовать. Следующее предложение – централизация оборонной политики – опять потеря части суверенитета. Страны ЕС находятся в разных условиях. Одни ощущают на себе напрямую российскую угрозу, другие её не ощущают вовсе. Им нет смысла консолидироваться, они в разных условиях. Достаточно заметить, как равнодушно приняла в свое время аннексию Крыма Румыния, и как резко изменилось ее отношение к усилению российского влияния на Черном море сегодня.
Очевидные опасения у Польши, Литвы. Но какие могут быть опасения, например, у Дании или Португалии?
Зачем им повышать долю оборонных расходов в своем бюджете? Налогоплательщики этого не поймут. Далее предлагается формирование других общеевропейских правил и структур. И снова попытка привести все это разнообразие интересов к единым правилам не будет эффективна и не будет положительно воспринята. Общая политика единого рынка и развитие внутреннего рынка ЕС в отношении защиты по параметрам свободы конкуренции, справедливая уплата налогов, экологии, госзакупок – все это лишение остатков национального суверенитета, когда от некогда суверенной страны остается только ее название.
Страны слишком разные, чтобы эти меры были эффективны. Например, экологическая обстановка в густонаселенных странах, таких, как Нидерланды, и Гренландии, несравнима. Не может быть единого стандарта в Италии и Лапландии. Поэтому и общей политики здесь попросту быть не может. Далее следует предложение о внедрении единой общеевропейской минимальной зарплаты. Это предложение также нереализуемо, в самом богатом регионе, Люксембурге, и самом бедном, Западной Болгарии, введение одинаковой зарплаты полностью перечеркнет смысл минимальной зарплаты для более богатых регионов, а если сделать ее средней по ЕС, то ее не выдержит экономика более бедных стран, поэтому это предложение попросту взято с потолка. Внедрение единой экологической политики, в частности нулевая эмиссия углеводородов к 2050 году, и сокращение использования пестицидов в два раза тоже выглядят нереальными.
Уже сейчас высокие экологические стандарты создают проблемы и являются препоной для развития европейского бизнеса. Именно с внедрением новых стандартов связано падение европейского автомобильного бизнеса. Равно как и использование пестицидов, где также нет места унификации. Болгарские крестьяне, например, слишком бедны, чтобы допускать передозировку дорогостоящих пестицидов. Что касается предложения о централизации инновационной политики – на первый взгляд, логичное решение, но это опять же отрыв от местных ресурсов. Маниловщина, прожектерские планы, которые не сработают. А вот предложение о налогообложении цифровых гигантов и надзор за основными цифровыми платформами является ничем иным, как продолжением курса на введение цензуры. Ничем иным не является государственный надзор за социальными сетями. И Ирландия, которая при помощи всевозможных льгот привлекла к себе упомянутых цифровых гигантов, вряд ли будет в восторге от такого предложения.
Да и сами гиганты уйдут из Ирландии, а то и из Европы, которая останется ни с чем. Под соусом защиты свободы и демократии в ЕС намерены построить Роскомнадзор.
Следующим тезисом является то, что ориентированная на мир Европа должна смотреть в сторону Африки. Здесь явно прослеживается франкоцентричный подход. Понятно, что Франция – бывшая метрополия для многих африканских стран, и ее интерес сложился исторически. Но той же Дании в сторону Африки смотреть незачем, равно как и Польше либо Финляндии.
Внешние приоритеты стран различны, и это нужно учитывать.
Макрон предлагает созвать большую конференцию по реформированию Европы в конце 2019 года, и выдвигает свою программу. Исходя из озвученного, можно предположить, что эта конференция либо вообще не будет созвана, либо завершится ничем. Внешняя причина настолько далеких от реальности предложений Макрона в том, что он боится усиления евроскептиков в Европарламенте после майских выборов. В ряде стран они при власти, и более популярны, чем евроинтеграторы. После этих выборов мы увидим совсем другой Европарламент и совсем другую Европу. А внутренняя причина в том, что Макрон боится поражения своей политической силы на выборах в Европарламент. Во Франции длительная каденция у президента, народ ему системно не доверяет, поэтому эти выборы для негокрайне несвоевременны. Он переходит в пложение Меркель, попросту досиживающей свой срок.
Я прогнозировал раньше, что Макрон повторит путь Олланда, предыдущего президента Франции. Олланд пришел на обещаниях, предложил свой вариант реформ, который не был принят обществом, начались массовые протесты. В результате потери доверия он даже не выдвигал свою кандидатуру на следующих выборах. И Макрон пытается предотвратить повторение такой ситуации
Но доверие теряет не только Макрон, его теряют и «желтые жилеты», которые также не предложили альтернативы. Реальной альтернативы внутри Франции нет. И потеря доверия к протестному движению «желтых жилетов» во Франции увеличила популярность Макрона буквально на считанные проценты, он по-прежнему остается крайне непопулярным политиком. Для понимания реальной альтернативы в неблагополучных европейских странах нужно вернуться несколько ранее, на более общий уровень. Тогда становится понятно, что причина европейского кризиса в замедлении темпов развития. Нужно перейти от традиционной западной ставки на кардинальные инновации к экстенсивному развитию за счет неосвоенного. Внутри этих стран осваивать нечего, ресурсы истощены и слишком дороги.
Проблемы этих стран можно если не решить, то в значительной мере смягчить освоением других стран: Россия, Украина, Беларусь, Казахстан. Это позволит консолидировать свою страну, это позволит определить внешнего врага, с которым нужно бороться, и это позволит дать перспективу. Вопрос состоит в том, кто из европейских лидеров придет к этому первым. Очевидно, что Макрон не сможет продавить свои предложения, тем более, что с рядом европейских лидеров он находится в жестком противостоянии, а он требует отобрать у них полномочия и увеличить контрольные функции внутри ЕС.
Это только усугубит противоречия. Поэтому предложение Макрона не что иное, как новый союзный договор, тот самый, который предлагался весной 1991 года накануне путча в стремлении спасти СССР, и это не аналогия, а полное тождество. Макрон пугает Европу национализмом и распадом, и пугает правильно, мы уже видели этот распад на примере СССР. Если взять ту же Украину, где уровень ВВП на душу населения по паритету к покупательной способности находится примерно на 70% от советского. Мы проводим декоммунизацию, но не достигли еще даже этого советского уровня, и это не уровень роста, а уровень падения. Критики говорят о некорректности сравнения, ибо тогда ВВП был другой, ибо туда в то время входил военный комплекс. Возможно, такое сравнение и было бы некорректным, если бы речь шла о нескольких процентах. А поскольку речь идет о десятках процентов, по сути, о тридцати, то уровень падения можно сравнивать. Украина так и не выбралась из ямы. И Макрон предупреждает не зря.
Другое дело, что в свое время никто не хотел слышать предупреждений тут, и точно так же Макрона не услышат там. Накануне референдума о независимости Украины рисовались перспективы того, что мы станем ведущей страной Европы, второй Францией, но им не суждено было сбыться. И то же самое ожидает сегодня Францию в частности и Европу в целом. Ошибочно считать, что если люди видят перспективу ухудшения, то сделают все для ее предотвращения.
По законам цивилизационного развития если та или иная структура должна рухнуть, то она рухнет. Независимо от того, что после ее разрушения станет хуже. Поэтому я подтверждаю свой прогноз, что распадется не только ЕС, а распадется целый ряд стран, входящих в ЕС. В том числе Франция. Но понимание этого не остановит людей ни от развала, ни от распада
Распад этот произойдет как за счет стран наиболее неблагоприятных, так и вполне благополучных. Из СССР первыми ушли прибалты. Из ЕС первыми уйдут благоприятные страны, ибо они не вытянут весь ЕС. Традиционная экономика ЕС, становой хребет, это Германия, Франция, север Италии, и именно они как раз неблагоприятны. Благоприятными остаются скандинавские страны и некоторые восточноевропейские, но они не потянут застой и спад традиционных лидеров, и их стремление выйти из ЕС будет вполне естественным. В восточноевропейских странах евроскептики уже пришли к власти и уже находятся в противостоянии с евроинтеграторами.
Скандинавские страны пока наблюдают. И выход Британии из ЕС – естественный процесс. На начальном этапе ей, возможно, даже будет хуже, но впоследствии она будет в самой выгодной ситуации, и причиной будет именно то, что она выйдет из ЕС раньше. И внутри европейских стран те страны, которые меньше интегрированы друг с другом, находятся в лучшем положении. Макрон пытается сегодня спасти ЕС так же, как Горбачев пытался спасти СССР. Да и не только Горбачев. В июне 1991 года президент США Буш обращается с призывом к украинскому парламенту подписать новый союзный договор. Это то же самое желание предотвратить неизбежный распад. Удивляет то, что эту очевидную аналогию, это тождество, люди не видят.
СССР заклеймен, но, когда распадется ЕС, его точно так же заклеймят как неэффективный, несмотря на то, что он проходил и фазу взлета и эффективности, прежде чем начался спад. Нет заведомо эффективных и неэффективных формаций.
Таким образом это яркий пример отсутствия понимания аналогичных, но разнесенных во времени процессов. И он показывает, что на цивилизационном уровне проектов быть не может. Предельный срок проекта – тридцать лет, дальше он теряет начальный смысл и полностью преобразуется. То, что происходит – объективный процесс. И единственная возможность для сохранения таких образований – консолидация общества за счет внешней конфронтации. Это одинаковые по своей природе процессы. Либо мы консолидируемся за счет внешнего врага, и к этому сейчас уже готов Китай, к этому идут США, либо мы запускаем процесс распада. Мы видели это на примере СССР, но нужно заметить, что его распад был смягчен, и мы сможем увидеть распад ЕС, который будет по всем параметрам более жесткий, ибо смягчать его нечем.
Подписаться на канал Интервизор в YouTube:
InterVizor
Интервизор на Facebook:
@intervizor.tv
Интервизор в Телеграм:
InterviZor
Интервизор в Твиттере:
twitter.com/intervizor
