Алексей Арестович о скандале в Укроборонпроме, перекрытии схем поставок из россии, этике патриота, журналиста и гражданина, моральности во время войны, поощрении государством людей, рискующих жизнью раде него, разнице в оплате военных у нас и за границей, идиотизме государства, отношении к военным и перспективах уголовного дела в программе Николая Спиридонова Метод Спиридонова.
Недавний скандал, возникший с Укроборонпромом и расследованием журналиста Бигуса, с точки зрения предвыборной технологии является неудачным, так как это слишком сложный многоступенчатый скандал. Журналистское расследование, материалы следствия и приговор суда – это все-же три совершенно разных категории. Но этот неудачный скандал имеет все шансы стать тяжелым скандалом. Можно иронизировать над ним как над предвыборной медийной кампанией, но что касается ситуации в Укроборонпроме и той части, которая ей посвящена, с самого начала была серьезной, и здесь трудно спорить.
Причем он имеет последствия не только в нашей стране. На прошлой неделе Генпрокурор Луценко заявил, что ФСБ России перекрыла все каналы поставки. Лояльные к администрации президента спикеры заявляют, что огромные откаты были вынужденными, так как не было другого пути для получения Украиной необходимых узлов и деталей, выдвигается также аргумент, что держатели контрабандных схем вынуждены были бежать через третьи страны. Нельзя исключать, что все это правда, однако ситуация здесь, скорее, заключается в том, что теперь в авральном порядке нужно перестраивать существовавшую систему поставок. Вне зависимости от широты данной схемы, конечно же, пострадали и конкретные люди в России, помогающие нам осуществлять поставки, и у нас в Украине.
У нас возобладало правило, что журналист оказывается больше, чем патриот, и больше, чем гражданин. Разумеется, Бигус утверждает, что он поступил, прежде всего, как гражданин. Однако это сложная этическая проблема. Если уж журналисту попали в руки жареные факты, разоблачающие коррупцию в сфере обороны со стороны высших должностных лиц государства, их нужно делать достоянием гласности, не считаясь с возможными миллионными потерями. Ибо разово это действие плохое, но оно имеет пролонгированный положительный эффект: будут бояться, более тщательно прятать схемы, работать тоньше, не прибегать к подобным схемам или делать их минимально вредными в такой критичной ситуации, когда наша армия нуждается в запчастях, которые находятся в тылу врага.
Однако есть важный момент: можно ли деньгами измерять этику. Ясно, что коррупция в сфере обороны даже в мирное время аморальна. Однако войну невозможно выиграть морально, она аморальна по своей сути. Она делается грязными руками. Аморальных действий нужно избегать любой ценой, если только невозможно для защиты государственных интересов поступить иным образом. Но это общая установка, а ответ приходится искать в каждой конкретной ситуации. Плохо наживаться на армии, но, с другой стороны, если люди рискуют, участвуя в серых схемах, им нужно обеспечить себе гарантии. Если их посадят, то их семьи не останутся без средств к существованию. Поэтому можно сказать, что они страхуют риски.
У него зарплата в двадцать тысяч гривен, а он участвует в очень стрёмной схеме, он преступник в России, он преступник в Украине, он преступник по международным законам. Как-то должно же ему это быть компенсировано. Ну да, держава могла бы дать орден и тринадцатую зарплату. За совершение системного преступления в международных масштабах, да еще группой лиц по предварительному сговору, да еще высшими государственными чиновниками – это очень слабая компенсация. Не хватит даже на адвоката
Возможно, им нужно было не воровать деньги, а выписывать двухмиллионные премии, подобно Коболеву. Негласно, из каких-то секретных государственных фондов. И тогда, если они своровали, это было бы очень плохо, ведь им и так оплачивают риски. Но государство почему-то премий им не давало, и они решили выдать ее себе сами. Теперь мы имеем вот такую сложную дилемму. Люди, которые рискуют собой, своей репутацией, свободой в интересах государства, должны быть поощрены этим государством. У нас водитель троллейбуса в Киеве зарабатывает 13-14 тысяч гривен. И такую же зарплату зарабатывает командир взвода, который каждый день рискует жизнью, своей и своих подчиненных.
И когда они, да и полиция, и вообще силовики, люди, рискующие жизнями, в государстве проходят по категории «нищие», это ненормальная ситуация. И наше государство системно не может из нее выбраться. Государство хочет, чтобы мы воевали с превосходящим нас противником, в том числе с превышающим в шестьдесят раз бюджетом, и успешно ему противостояли.
При этом зарплата российского офицера порядка 4 тысяч долларов, а нашего – порядка 700. В маленьких государствах, как например в Израиле, окруженных превосходящим врагом, офицеры должны быть умнее, злее, интеллектуальнее, и обладать массой человеческих качеств, чтобы переигрывать тех, кто против них воюет. Они никак не могут зарабатывать на уровне водителей троллейбуса. О чем думает это государство? Большего идиотизма, чем постоянное засовывание в грязь своей иммунной системы, защищающей его днем и ночью, да еще и в условиях гибридной войны, невозможно себе представить. Любой офицер вооруженных сил к 35 годам может по состоянию сосудов головного мозга показывать контузию. Но государство не считает нужным платить военным, которые рискуют жизнью и работают на износ.
Малоизвестный факт, но Сталин, по слухам, военным, которые воевали в ВОВ, платил тройную зарплату. Казалось бы, это защита родины, перспектива гибели, концлагерей, на кону стояло выживание самой страны, то есть военными должен двигать патриотизм, а не деньги. Но он умудрялся платить тройную зарплату
Украинское государство много лет подряд считает, что оно делает достаточно. Мы много высоких слов говорим о защитниках, но общество откупается от защитников статусом героев. Этот статус блестит на солнце пять минут на параде, а после они превращаются в озлобленных людей, которым нищета не позволяет купить жене колготки. Люди постоянно в ротациях, они семь месяцев на фронте, затем месяц отдыха, несколько месяцев полигона и снова фронт. Они не видят семьи, у них часты разводы. Так мы обращаемся с защитниками. А потом спрашиваем – почему они идут на взятки, откуда коррупция. Это реальное положение дел.
И государство тогда будет иметь право называться государством, когда начнет платить своим защитникам, всем людям в форме, в четыре раза больше, чем сейчас, потому, что человек, надевший форму, добровольно поражает себя в правах и рискует своей жизнью ради всего общества. Это будут постоянные коррупционные риски, потому, что человек, находящийся на линии огня, видящий, как таксист за одну ходку из Краматорска в Горловку может за рейс заработать тысяч пятнадцать, не может не задавать себе вопрос, почему его риски не оплачены.
И в мирной жизни ему делать нечего, максимум, что его ждет после службы – устроиться охранником. То есть государство должно бы компенсировать ему и его дальнейшее будущее – либо достойную пенсию, либо переквалификацию и возможность дальнейшей карьеры. Необходима послевоенная реабилитация, целый комплекс мер государство должно предпринимать для своих защитников, а оно о них вытирает ноги, не забыв подчеркнуть, что они герои. И Гладковский, который вполне может получить немалый срок по этому весьма громкому делу, имеет право спросить у всех нас – какова должна была быть плата за его репутационные риски в данной ситуации.
